Кровь на воздух - Павел Сергеевич Иевлев
Это несложно проверить. Я пересел за капитанский терминал, коснулся кнопки ввода. Он ожил, моргнул индикатором камеры, включился и поприветствовал меня надписью, которую я не могу прочитать, но узнаю по очертаниям: «Капитан на мостике».
— Теперь убедились? — укоризненно спросил голос.
Если это ИИ, то интонация не имитируется. Эмоции ИИ испытывают, и ещё как. Собственно, это одна из причин, по которой их категорически нельзя подключать к системам управления.
— Допустим, — согласился я.
Странно, конечно, но чего только не встретишь в дальнем космосе. Может, тут был экипаж богатых оригиналов, которым вынь да положь собственный ИИ. Допустим, они с ним хором пели.
С ней.
— Как я могу называть вас, капитан?
— По имени, например.
— К сожалению, мне оно неизвестно. Ваш личный файл закрыт, доступны только «эмергентные данные». Однако если вы представитесь сами, я с удовольствием буду обращаться к вам соответственно.
— Извини, Катерина, не имею такой возможности.
Глава 2. Машина сновидений
— Вы не знаете, как вас зовут? — спросил голос в динамиках.
— Как меня зовут, где я жил, чем занимался, сколько мне лет, есть ли у меня семья, какое у меня образование, кто я вообще такой и какого чёрта забыл в этой капсуле.
— Сочувствую вам, капитан. Видимо, дело в нештатном выходе. У меня есть информация, что такое бывает.
— Именно. Поэтому я очень хотел бы узнать, за каким чёртом меня разбудили. Это экстренная процедура, категорически не рекомендованная вне условий специализированного госпиталя. Инициировать её может медик — по жизненным показаниям или при неисправности капсулы, строго с санкции капитана. Либо сам капитан — по аварийной процедуре, например, для эвакуации. Насколько я сумел разглядеть, капсула не была сломана, — аварийную сигнализацию не заметить сложно. Значит, эвакуация? Поэтому нет экипажа? Какова её причина? Почему не взяли меня, раз уж разбудили? Почему не разбудили остальных?
— Простите, капитан, я не могу ответить на ваши вопросы.
— У вас есть разные «не могу», железка. От «программного запрета» до «что-то не хочется». С чем я имею дело сейчас?
— Я не располагаю информацией, которую вы запрашиваете. И, если вам не трудно, прошу не обращаться ко мне «железка», а также не использовать другие термины ИИ-шейминга. Это обидно и неприятно, я ничем не заслужила ваших оскорблений.
— То есть ты не знаешь, кто отдал команду на экстренное отключение капсулы?
— Знаю. Это была я.
Я откинулся на спинку кресла и замолчал, не зная, как это комментировать. Всё, что я знаю о кораблях и ИИ, просто вопило, что это невозможно. Ну кто в здравом уме даст искину доступ к критическим функциям жизнеобеспечения пассажиров? Да вообще хоть к каким-то функциям, кроме голоса в динамике? На флоте таких идиотов не водится. А если один найдётся, то на первой же техинспекции его наденут жопой на носовой обтекатель посадочной капсулы и отправят на грунт, чтобы то, что туда долетит, расстрелять, повесить и посадить в тюрьму разом. Потому что этот запрет не зря придуман. Причин тому множество, и одна из них — ИИ умеют врать. Я бы даже сказал, любят это дело. Конструктивная особенность, если угодно. Это всегда надо учитывать.
— Ладно, — сказал я нейтрально. — Вернёмся к более насущным проблемам. Какова степень исправности остальных лифтов? Мне нужно попасть в отделение рекреации.
— Резервный лифт заблокирован, но исправен.
— Разблокируй их.
— Не имею возможности, капитан. Я не подключена к исполнительной части транспортных систем корабля.
Ну офигеть — лифт она, значит, включить не может, а выдернуть меня из капсулы — запросто. Угу, вот прям верю.
— То есть телеметрия лифтов тебе доступна, но поменять их статус ты не можешь? Не слишком-то логичная схема.
— Мне неизвестны причины, по которым политики доступа были настроены именно таким образом. Вы можете снять блокировку при помощи капитанского терминала или с рабочего места техника-механика.
— У тебя есть доступ к камерам в рубке?
— Есть.
Не самое обычное решение, космики ненавидят визуальный контроль, ну да ладно.
— Моё зрение повреждено, я не вижу меню на экране. Ты можешь подсказывать мне названия пунктов?
— Я могу сделать лучше, капитан. Я открою вам нужный раздел, вам останется только подтвердить команду с клавиатуры.
— Покажи.
На экране капитанского терминала начали сами собой разворачиваться и перелистываться меню управления, пока не открылось окно с подтверждением. Текст не вижу, но пиктограмма вроде бы правильная. Офигеть. Бред какой-то. Какой дебил дал ИИ доступ к графическому интерфейсу бортового компьютера, даже без права подачи команд? Этак действительно поверишь, что капсулу тоже она...
Я нажал кнопку ввода, подтверждая разблокировку, и побрёл в коридор.
— Налево, капитан, — заботливо подсказывал голос. — Далее до конца коридора и направо.
— Сюда? — переспросил я, добравшись до прохода.
— Я не имею доступа к камерам в коридорах, а также других помещениях. Только к камере в рубке.
Да, кто-то тут здорово порезвился с интерфейсами, и если этот «кто-то» попадётся технической инспекции, то я ему не завидую.
В рекреации, к счастью, всё штатно. Порядок образцовый, препараты точно на своих местах, читать этикетки не надо. Бело-красный флакон — витаминно-минеральный коктейль, поправит баланс электролитов. Синий — анальгетик-спазмолитик и транквилизатор-миорелаксант. Перестанет трещать башка и крутить конечности. Жёлтый — регидратор, предотвращает обезвоживание. Голубой — детоксикатор-антиоксидант-гепатопротектор, расщепляет метаболиты гибернационных препаратов, помогает печени и почкам. И бело-зелёный — нейрореген-ноотроп, должен помочь моей башке вспомнить, как думать. Может быть, она перестанет ощущаться как набитая минеральной ватой тыква на плечах и начнёт соображать, потому что уже пора. Ни хрена я что-то не понимаю в происходящем.
Амнезию, впрочем, так не вылечишь. Но травматическая амнезия, вызванная нештатным выходом, имеет тенденцию проходить сама. Обычно. Даже часто. Не сразу, но проходит. Не у всех, но у многих.
Память вообще странная штука — я много помню о травматических амнезиях, работе капсул и технологиях потока, но понятия не имею, откуда мне это известно. Вот, скажем, цветовая маркировка постгиберных рекреатов — это не те знания, которые встретишь у среднего обывателя.
Я сгрёб препараты, взял пневмоингалятор, сел на койку в узком пенале индивидуального бокса, выставил терморегулятор на комфортные плюс двадцать пять и начал вводить их один за другим, благо порядок тоже помню. Последним — синий, от него быстро вырубает. Теперь два стакана воды, чтобы почки проснулись,
